Спецрепортаж с Времьевского выступа: Как живут и сражаются российские бойцы на одном из самых горячих участков обороны. Военкор "Комсомолки" Дмитрий Стешин провел два дня

Фото: Keystone Press Agency/ Global Look Press

Спецрепортаж с Времьевского выступа: Как живут и сражаются российские бойцы на одном из самых горячих участков обороны

Военкор "Комсомолки" Дмитрий Стешин провел два дня на краю Времьевского выступа

Дмитрий СТЕШИН

Военкор "Комсомолки" Дмитрий Стешин с российскими бойцами на краю Времьевского выступа. Фото: Дмитрий СТЕШИН

Военкор «КП» побывал у наших бойцов на одном из самых горячих участков обороны, о который прямо сейчас разбиваются волны «контрнаступа» ВСУ.

Охотился на вражеские дроны и поднимал дроны свои, проверял телефонный кабель, слушал стихи, написанные снайпером, и слушал небо, выходя из-под земли. Но, сначала, на эти позиции нужно было попасть…

«ВХОД – РУБЛЬ»

Меня сразу же предупредили: «Ротации на этих позициях только по темноте, выезд обратно – по ситуации, закладывайся минимум на сутки, а то и больше. Покормят, место для сна найдут».

В последнем я даже не сомневался, но и без подарков совесть ехать не позволяла. Набрал фруктовых и протеиновых батончиков, захватил три очень качественных аккумуляторных фонаря, пакет с ягодами лимонника – он включает ночное зрение и бдительность.

Дальше все по привычной схеме. Тыловая деревня – до передка километров двадцать. Мне показывают тоннель в «зеленке», это мой «гараж» на ближайшие дни. Я дополнительно закидываю машину маскировочной сеткой, которую всегда вожу с собой.

В деревне – нежный прохладный вечер после лютой, белой степной жары. От колодца бредут раздетые по пояс бойцы, тихо переговариваются. В кромешной тьме алеют огоньки сигареток. Через несколько минут вся эта пастораль закончится в одну секунду, я не знал точно, но чувствовал. Меня представляют командиру позиции с позывным «Слоник». Он «будет кормить меня и защищать». И все растолковывать. Хороший командир наполовину педагог, а «Слоник» командир хороший. Опыт у него с июля 2014-го. Мы грузимся в машину и в этот момент «Слоник» замирает, прислушивается и включает рацию:

Фото: Дмитрий СТЕШИН

- Вижу движение в небе, зеленая светящаяся точка.

Неведомый абонент уточняет:

- Высота? Высота? Направление движения? Коптер или крыло?

- До двухсот. Точно над нами. Не слышу, генератор работает. Мы идем на маршрут.

По маршруту мы проехали метров сто и слева от нас характерно и коротко свистнуло, потом треснуло и землю качнуло.

Первая команда «Слоника»:

- Покинуть машину!

Водитель, как-то по волчьи оглянулся, убедился, что никого в машине нет и погнал в переулки, хлопая открывшейся дверью. Я залег под белой стенкой сарая и на третьем прилете выключил камеру. Дрон висел над нами, а инфракрасную подсветку в ночник видно за километр. Судя по четвертому прилету, на огороды, нас брали в так называемую «артиллерийскую вилку». В какой-то хате захлопали двери. Я сообразил, что ее постояльцы побежали в подвал и бросился следом. Меня любезно приютили какие-то бойцы, приняли рюкзак и даже рукой направили мою ногу через проломленную ступеньку. Просидели мы в этом подвале недолго. Заработала наша конрбатарея, «сбивая прицел» вражеской артиллерии и вернулась тихая южная ночь со звездами.

Опять загрузились в машину. Бойцы как-то повесели, чувствуя, что на данном отрезке времени мы выбрали лимит неприятностей. Водитель опустил на глаз ночник-монокуляр, и мы погнали в кромешной темноте.

Подразделение батальона «Восток» с военкором «КП» Дмитрием Стешиным обстреляли ВСУ

Во время ротации на Времьевском выступе подразделение батальона «Восток», с которым работал военкор «КП» Дмитрий Стешин, попало под артиллерийский обстрел, который корректировал беспилотник. Наши контрбатарейщики практически мгновенно «потушили» вражескую артиллерию. Обошлось без жертв.

МИФИЧЕСКИЙ ВЫСТУП

Подвал был уютен и обширен. Несмотря на жару, влажность 80% - бункер заливает страшно во время дождей, так что даже летом приходится растапливать печь и все просушивать. Я сбросил вещи в угол, снял бронежилет. «Слоник» дал первый добрый совет:

- Каску далеко не убирай, пусть на виду будет, начнут обстреливать, сразу надевай. Но, подвал хороший, нас даже танком пытались выковырять, он 15 снарядов пустил под фундамент:

- А потом его «птурщики» сожгли…

«Слоник» красноречиво глянул в сторону входа – там была сложена целая поленница из пустых контейнеров от противотанковых управляемых ракет. А рядом, наготове, стояли контейнеры заряженные.

Я задал вопрос, который меня точил всю дорогу и я пытался совместить в голове «контурные карты» из Телеграм-каналов и наш маршрут движения.

- Получается, мы на Времьевском выступе?

«Слоник» удивился:

- Что за «Времьевский выступ»?

- Ну, деревня здесь должна быть такая – Времьевка и конфигурация у линии фронта таким выступом. ВСУ своим «контрнаступом» все пытаются его срезать и пойти на Волноваху или трассу Мариуполь-Донецк.

«Слоник» смеется:

- Пойти! Да кто ж им даст!

К разговору подключились другие бойцы. Кто-то слышал про этот «военный топоним» придуманный штабными и диванными аналитиками, но оказывается здесь, на земле и под землей, его никто не употребляет. В обиходе тут совсем другие названия. Но, если кому угодно, то да – мы сейчас сидим в подвале на самом краю этого пресловутого «выступа».

Фото: Дмитрий СТЕШИН

КАК ПРИ ДОМЕ ПИОНЕРОВ

Из комнатки, куда я еще не заглядывал, доносится голос:

- Дроны идут! С Севера-Востока и с Севера-Запада! Скорость… высота…

«Слоник», увидев непонимание в моих глазах, говорит:

- У нас анализатор спектра стоит, все видим, айда за мной!

Помещение заставлено аппаратурой и аккумуляторами. Рации на стене висят рядами. Пожилой связист примостился на уголке стола и что-то паяет, макая детали в баночки с флюсом. Ощутимо тянет детством и любимым радиоукружком при Доме Пионеров.

«Слоник» начинает накручивать ручку полевого телефона и передает по позициям информацию о дронах. Переключается с линии на линию на полевом коммутаторе. Сцена знакомая по фильмам о Великой Отечественной. Перехватывает мой взгляд:

- Да, половина связи у нас на «тапиках» (ТА-57, армейский полевой телефон, конструкция его не сильно изменилась даже с Первой мировой. – Авт.). Потому что работает даже в космосе, только батарейки меняй. И по нему говорить спокойно в отличии от рации. Для рации у нас придуманы коды…

Фото: Дмитрий СТЕШИН

- Пришлите срочно пять ящиков огурцов?

«Слоник» вздыхает:

(Полевые телефоны – самая надёжная связь на СВО. Находящийся в районе Времьевского выступа военкор «КП» Дмитрий Стешин объяснил, почему аналоговые телефоны оказались незаменимы в зоне боевого соприкосновения)

- Один товарищ послушал наши переговоры по рациям и заметил: «У меня ощущение, что я в сумасшедшем доме!».

ЖАБЫ И МИНЫ

Дроны болтались над нашими позициями всю ночь и всю ночь дежурный связист передавал информацию по постам. Мне же связист передал свой спальник со словами: «Мягче будет, а мне все равно до утра сидеть». Утром мимо моего лица пропрыгало что-то мягкое и зеленое. Сказало: «Ква!». И уставилось на меня немигающими желтыми глазами. Мне объяснили:

— Это наша жабка, она днем за дрова спать уходит, там сыро и прохладно. А как она нежно поет если в настроении!

Перед походом в туалет меня инструктируют:

- Слушаешь, еще раз слушаешь, не путаешь звук с мухами и оводами, а потом быстро: туда и обратно.

Нахожу себе уголок, чтобы никому не мешать. Это склад продуктов и боепитания. Из шести противотанковых мин получается удобная табуретка. Ко мне заглядывает «Слоник», с гордостью показывает свое хозяйство:

- У нас лимита нет. Вон, минералка, сколько хочешь. Хочешь есть – паштет, тушенка, суп. Берешь и ешь.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Я, в тон командиру замечаю:

- Нужна мина, берешь мину!

- Конечно! И две можно взять, если нужно! Ну что, займемся повседневными делами?

Мы немного ждем, пока враг отстреляется по какой-то далекой позиции. Потом идем заправлять генераторы и менять в них масло. Попив кофе, отправляемся в «знатные бурьяны» менять проблемный фрагмент телефонного провода. Бурьяны многолетние, стволы уже руками не ломаются. Опять возвращаемся в подвал. «Слоник» вдруг говорит: «Полетать хочу!». С гордостью показывает удостоверение, полученное на донецких курсах дроноводов. Меня на секунду поражает тот факт, что зачеты абитуриенты сдавали прямо на линии фронта и первый свой аппарат «Слоник» потерял из-за вражеского РЭБ.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Мы опять сидим в бурьяне – осматриваем вражеские позиции с воздуха. Оператор объясняет, что его интересуют любые новые детали. Ветка поперек тропы, новая автомобильная колея, разбросанная земля, наконец, внезапно появившийся мусор на краю лесопосадки – самый зримый признак позиций. Координаты фиксируются, дальше работает артиллерия. Но, в этот день мы ничего нового не увидели. «Слоник» сделал лихой круг, чтобы показать мне местные достопримечательности и вернул дрон на базу. Разумеется, база, по требованиям безопасности, была далеко от места старта.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

ДРОНОБОЙКА В БУРЬЯНЕ

К вечеру анализатор спектра фиксирует над нами небывалую активность вражеских дронов. Чуть позже станет понятна причина этой манифестации. «Слоник» созванивается с соседями и достает из кейса ружье-дронобойку «Гарпия», совершенно фантастического вида. Красиво с ним позирует. Я выдыхаю:

- Космопехота!

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Напрягаю мозг, вдруг вспоминаю четко и пропеваю на манер частушки: «Клинганский звездолет - щит дефлекторный, из варпа выходил курсом векторным!».

Все ржут:

- Блин! Как ты это запомнил?

Смущаюсь, говорю, что не заучивал специально, вспомнил на нервной почве. Снайпер «Егор» приглашает меня, после воздушной охоты, заглянуть к нему на позицию, он написал стих про «контрнаступ» противника и его прочтет.

«Гарпия» греется, как утюг. Больше 30 минут работать нельзя, нужно остужать и проветривать. Но, конкретно этим ружьем, ребята уже заземлили 5 вражеских дронов. «Слоник» водит по небу ружьем, сверяясь по рации с другими «дронобойными» постами. Замечает, что «уронить дрон, это хорошо, но редко»:

- У меня задача – не дать им здесь работать и заниматься аэросъемкой. Тем более – корректировать по нам огонь.

Печально замечает, что есть дроны, которые ружья просто не берут. Пока. Все постоянно совершенствуется, любой военный конфликт – двигатель прогресса.

Дроны уходят из нашего сектора, смещаясь в сторону Старомайорского. «Слоник», обжигаясь, выключает ружье, и мы ломимся через кусты к нашему подвалу.

Военкор «КП» Дмитрий Стешин показал «охоту на дроны» с ружьём

Как работает антидроновое ружьё военкору «КП» Дмитрию Стешину показали бойцы на Времьевском выступе

ВРАЖЕСКИЙ ВЕТЕР

Под сумерки, я сижу со снайпером «Егором» на его позиции в развалинах. У нас параллельные биографии. Я был в Славянске всю осаду, он пришел в Славянск из родного Святогорска – духовного центра Донбасса. Придумал легенду и пробрался через посты ВСУ, с тех пор и воюет. Вспомнили блиндаж у деревни Семеновка, накрытый бетонными балконными плитами – во время обстрелов все выбегали из него в траншею – чтобы не придавило. Не умели тогда воевать толком…

А еще, как я узнаю с удивлением, «Егор» - тот самый парень, что в марте 2022-го пролежал весь световой день в заснеженной воронке перед кварталом Мариуполя «Восточный». Зажали, не давали головы поднять, пришлось окапываться ножами. Эти кадры видел весь мир. «Егор» махал рукой нашему коптеру, когда понял, что прилетели свои, а мобилизованный боец продолжал рубить родную землю ножом...

Фото: Дмитрий СТЕШИН

«Егор» говорит, что снайперские дуэли - миф. Не участвовал в таком за десять лет. Говорит, что вражеского снайпера, который промахивается на два метра вверх или в сторону, лучше не трогать. Убьешь – пришлют нормального, поэтому, пусть забавляется. Но к шальным одиночным пулям стоит относится с уважением, возможно, это пристрелка дистанции перед работой. И неожиданно заключает:

Эти кадры видел весь мир: Два бойца лежат в заснеженной воронке перед кварталом Мариуполя «Восточный» в марте 2022 года

- Здесь самый главный враг - ветер. На одной дистанции, допустим, 700 метров, может быть три ветра: ветер начальный, средний и за 200 метров до цели.

- Терпение главное в твой работе? Ну, после математики?

- Ноги отморозил-отлежал, шесть часов нельзя было двигаться. Это было в 2015 году и только год назад стопы к нормальному состоянию вернулись. Летом в носках шерстяных спал, ноги мерзли. На муравейнике один раз устроил позицию, в семь утра началось движение, тут и муравьи проснулись. Поизучал литературу, почитал воспоминания бойцов «Зенита» и «Альфы», оказывается, все просто – эфирные масла эвкалипта или полыни. Можно смешивать, никакая живность их не выносит.

- Ты, один из немногих, кто вступает с противником в какую-то коммуникацию, пусть через оптику. Как-то поменялись у него повадки, привычки?

- До СВО у противника все напоминало поиск развлечений. Вот сидит он в блиндаже, скучно стало – начал стрелять из пулемета, получил пулю между глаз. Следующий ведет себя точно так же!

- А сейчас?

- Сейчас он хочет выжить. Думает. Хитрит.

Темнеет и «Егор», как обещал, читает на прощание свой обидный, ругательный стих «Контрнаступ». Начинается он так:

Укроп по плану «Контрнаступ»

готовит танковый прорыв.

Тут «Леопарды» не подходят,

тут будет грязевой заплыв…

Фото: Дмитрий СТЕШИН

Снайпер Егор читает стихи и рассказывает, как однажды «работал» на муравейнике

ЖЕСТОКИЙ МИР КРИТИЧЕСКИХ СИТУАЦИЙ

Совсем уж под темноту земля в подвале начала подрагивать от разрывов артиллерии. Потом заработал «Град». Не наш. Начал класть с перерывами по 5 ракет, корректируясь. Опять в небе заработали вражеские беспилотники. Рация, прерывающимся голосом начала что-то выкрикивать. «Слоник» превратился в боевого «Слона», собрался, закаменел, очень жестко сказал неведомому срывающемуся голосу:

- Соберись, докладывай по форме что происходит!

В Старомайорске началась жесткая артподготовка по нашим позициями – признак новой волны «контранступа». Чуть позже еще одно сообщение – один трехсотый (раненый. - Авт.), тяжелый, два контуженных. Эвакуация возможна только по темноте, но до темноты оставались считанные минуты. Быстро выяснилось, что ранен самый высокий боец батальона «Восток», с позывным «Малыш» - рост 2 метра 6 сантиметров. Он пришел воевать еще в 2014-м, мальчишкой, проскочил из-за роста. И я его, конечно же знаю. Знал. Потому что «Малыша», воина Евгения, спасти не удалось.

Фото: Дмитрий СТЕШИН

«Слоник» покрутил ручку телефона и сказал в трубку:

- Фантомас, если у тебя будет сегодня киносеанс, у меня есть для тебя контрамарка.

Обернулся ко мне:

- Контрамарка – это ты.

В другой раз я бы засмеялся конечно, но не сейчас. Потом пришла машина, в ней пахло кровью. Водитель тщательно перекрестился, я тоже. Ночной монокуляр вдруг громко сказал грубым женским голосом: «Готова к работе». Мы крались по ночной дороге, чиркая бортами по ветвям лесопосадок. Чтобы не думать о плохом, я занялся внутренним порицанием – хорошо оттягивает и отвлекает. Обозвал увиденное мною в последние сутки «экскурсией ротозея в мир критических ситуаций». Километров через десять я нашел себе оправдание. Об этих парнях нужно писать, именно сейчас, в реальном времени, а не когда уже поздно. Они все живые и родные. Не цифры в ведомостях: «Сухой паек и вещевое довольствие списывается в момент выдачи». И я сейчас вернусь в Донецк и напишу все что видел и чувствовал. Впереди, в кромешной тьме, вдруг вспыхнули рубины стоп-сигналов – мы въезжали в зону, где уже можно ездить с бортовым светом. Теоретически, при некоторой доле везения.