МЫ И ОНИ. "Украинский снайпер развлекался, паля в 4-летнего ребенка": ВСУ превращают мирные поселки в руины и загоняют детей в подвалы. Старики встречают русских со слеза

Фото: Валентин Спринчак/ТАСС

"У краинский снайпер развлекался, паля в 4-летнего ребенка": ВСУ превращают мирные поселки в руины и загоняют детей в подвалы

Украинские снайперы стреляли по мирным жителям пригородов Донецка ради забавы

Григорий КУБАТЬЯН

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27489/4746868/

Сотрудник СК РФ на месте обстрела крытого рынка в Донецке. Фото: Николай Тришин/ТАСС.

Посёлок Александровка – конечно не Бахмут, но всё же одно из самых страшных, опасных мест на Донбассе. Сейчас это западный край Петровского района Донецка, а в прошлом посёлок относился к райцентру Марьинка, за который все еще идут бои. И в Александровке, обстреливаемой украинской артиллерией и снайперами, до сих пор живут люди.

МАРШРУТ БЕЗУМЦЕВ И СВЯТЫХ

Украинские войска ещё в 2014 году вцепились в эту окраину Донецка. А Минские соглашения позволили им укрепиться и выстроить тут подземную бетонированную крепость вроде бункеров Третьего рейха. Оттуда ВСУ вели и продолжают вести прицельные обстрелы жилых районов Донецка. Их цель – запугать город-миллионник, ставший символом русского сопротивления.

Александровка – это передовая, на которой много лет живут мирные жители. Посёлок расстреливают в упор, и сейчас там осталось от силы 10% домов, и ни одного целого. Но в этих домах продолжают жить люди, те, что не смогли уехать или вернулись в родные дома, несмотря на попытки донецких властей вывезти людей в более безопасное место.

Елена – житель Александровки, сотрудник администрации посёлка. 30 марта прошлого года её дом был уничтожен, а 2 августа разрушили дом её родителей. Она поселилась подальше в Петровский район Донецка, и ездит в Александровку на работу. Несмотря на обстрелы, туда ходит рейсовый автобус, и добровольно работать на этом маршруте может только безумец или святой.

- Ну, куда переезжать? – вздыхает Елена. – Некуда. У меня мама осталась, тётка. Стариков не бросишь. Я их перевезла к себе. Хотя в Петровском районе сейчас не сильно лучше. Вот недавно у рынка в машину снаряд попал, хорошо, что не разорвался. Там, где мы квартиру снимаем, все уехали. Две бабулечки остались. В дом уже три попадания было, окна повылетали, крышу пробило.

ХИКИКОМОРИ ДОНБАССА

У Елены 10-летний сын Максим. Симпатичный, добрый мальчик. Как все дети, учился в школе. Потом школа сгорела. Уже 3 года учится дистанционно. Не выходит из дома, не гуляет во дворе, не видит одноклассников.

- Иногда по видео их вижу, когда нам стихи задают выучить, - уточняет Максим. – Ещё у меня собака есть, той-терьер. Но гулять с ней меня не выпускают.

В 2014 году Максиму было 2 года. Часть детства провёл в подвале. И почти всю жизнь – в четырёх стенах. Говорят, в Японии живёт чуть ли не миллион молодых отшельников-хикикомори, боящихся выйти за пределы своей квартиры. Их пугает внешний мир с его опасностями и сложностями. Попробовали бы они жить в Александровке! Здесь внешний мир периодически вламывается в дом через стену или потолок.

Марина - ещё одна жительница Александровки. У неё трое дочерей. Старшая 17-летняя Вика поступила в училище и живёт отдельно. Средней Лере – 11, а младшей Мирославе – год и 10 месяцев. Фото: Григорий КУБАТЬЯН

ЖИЗНЬ МЕЖДУ ДВУМЯ БЛОКПОСТАМИ

Марина - ещё одна жительница Александровки. У неё трое дочерей. Старшая 17-летняя Вика поступила в училище и живёт отдельно. Средней Лере – 11, а младшей Мирославе – год и 10 месяцев.

- Там, где мы жили, через 150 метров украинский блок-пост был, - рассказывает Марина. – Наш дом между двух постов стоял, украинским и нашим. С нами, жителями, снайпера любили поиграть, как-нибудь ранить побольнее. Вокруг посёлка много терриконов, вот там они и сидели. Лера выросла в подвале. В 2015 году ей 4 года было. У нас в саду клубника росла. Я однажды слышу звуки такие: вжик, вжик! Это по ней снайпер стрелял, развлекался, то слева пуля от ребенка щелкнет, то справа. Я за ней так бежала тогда! Думала, пусть лучше меня убьют, только не ребёнка!

Во время обстрелов прятались в подвале. Всего в их дом попало 9 снарядов, пока он не был разрушен полностью. Переселились в съемный дом, сгорел и он. Пришлось уехать к родне мужа на Петровку.

- Я слышала, в Мариуполе людям уже выдают новые квартиры, - вздыхает Марина. – Может, и нам, дончанам, начнут давать?

Но для этого нужно сначала оттеснить от города противника. А пока какой смысл строить новое жильё под обстрелами? В 2014 году всё строительство в Донецке замерло. Подъемные краны так и стоят неподвижно уже 9 лет.

Во время обстрелов Марина с семьей пряталась в подвале. Всего в их дом попало 9 снарядов, пока он не был разрушен полностью. Переселились в съемный дом, сгорел и он. Пришлось уехать к родне мужа на Петровку. 

Фото: Григорий КУБАТЬЯН

ГОРОД ПОД ГОРОДОМ

- А в этой Марьинке - город под городом. Ходы в два человеческих роста. Люки, подземные переходы. Они (украинские солдаты. - Авт.) оттуда вылезают как жуки, потом снова исчезают. Я сама видела, как они укрепления строили, бетонировали. Как Минские соглашения подписали, так они строительство и начали. А мы ничего сделать не могли. Даже когда нас обстреливали. Я на наших ребят ругалась: что же вы им не отвечаете?! А они: мы не можем, наблюдатели ОБСЕ следят, могут нас даже посадить...

Та самая миссия ОБСЕ, которая должна была следить за выполнением Минских соглашений, а на самом деле больше шпионила и играла на стороне ВСУ, отсюда уже убралась. В таких услугах Донбасс больше не нуждается. Но жизнь гражданских на передовой – все еще остается марафоном на выживание. Только без медалей за отвагу или за то, что остался цел. Чтобы огородами добежать до дома и не попасть под пулю, приходилось кидать дымовые шашки. Если снайпер ранил соседа, нельзя было даже вызвать «скорую», они не ездили за блок-посты. Вывозили в больницу на своих машинах и на свой страх и риск.

- Вот икона, - показывает Марина лик Николая Чудотворца. – Она моему мужу жизнь спасла. После разрыва снаряда осколки в ней застряли, а в него не попали. Нас так сильно обстреливали! Каждый месяц в Александровке по 2-3 человека погибает, в сентябре одного моего дядьку убило, в январе другого, а летом за одну неделю у меня три одноклассника погибли. И всё равно люди продолжают там жить. Да, я бы и сама вернулась, если бы было куда! Нет больше дома...

УКРАИНСКАЯ «ЛИНИЯ МАЖИНО»

Младшая дочь Мирослава в свои 2 года отлично знает, что нужно делать во время обстрелов. Бежит в коридор и садится на детский стульчик.

Средняя дочь Лера выросла в подвале. Большинство своих школьных учителей знает только по фотографиям в сети. Пока жила в Александровке, занималась танцами и даже заняла первое место на республиканском конкурсе «Звёзды Донецка» в 2020 году. Но диплом и медаль сгорели при обстрелах. А теперь какие уж танцы! Сидит в интернете, ведёт фан-аккаунт в тик-токе. Когда подрастёт, собирается стать таможенником или полицейским. С детства мечтает служить в силовых структурах.

Марина с дочками сняла квартиру ещё дальше от обстрелов – в центре Донецка. Но снаряды долетают и сюда.

- Если бы не появились хаймарсы и натовские 155-миллиметровые снаряды, страшно бы не было. Всё бы уже давно закончилось, – говорит Марина. Но Запад дал Украине эту технику, позаботился, чтобы снаряды долетали даже до тыловых районов Донецка.

Одна надежда: сейчас подземные бетонированные крепости – Марьинку, Авдеевку и прочую украинскую «линию Мажино» – уничтожает наша артиллерия, утюжит авиация, берут штурмовики. И возможно скоро пушки НАТО всё-таки удастся отогнать от города.

Старики встречают русских со слезами на глазах, воздух напичкан железом: Репортаж Александра Коца из центра Бахмута

В «Артемовской мясорубке» Украина потеряла 32 тысячи человек убитыми

Александр КОЦ

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27490.5/4748873/

Рев танкового двигателя по нарастающей наполнил рассветную тишину в паре кварталов. Фото: Александр КОЦ

- Это наш? – рев танкового двигателя (его сложно с чем-то перепутать) по нарастающей наполнил рассветную тишину в паре кварталов, и я на всякий случай уточняюсь у нашего провожатого, бойца ЧВК «Вагнер».

Мы уже прошли пешком центральный район Бахмута (Артёмовска), приблизившись к западным окраинам. В паре улиц от нас штурмовики готовились атаковать несколько домов в частном секторе.

В паре улиц от нас штурмовики готовились атаковать несколько домов в частном секторе. Фото: Александр КОЦ

- Наш красавец, - улыбнулся «музыкант».

В конце улицы показался Т-90 «Прорыв» с разведчиками на броне. Поравнявшись с нами, они спешились, а машина, подъехав к перекрестку, развернула башню влево, поводила стволом, что-то выцелила и ухнула, «выплюнув» из пушки белый дым. Полуразрушенный дом за спиной, кажется, пошатнулся, и о каску застучала осыпающаяся кирпичная крошка.

Захожу внутрь от греха подальше, кроме лестницы здесь не уцелело ничего. Поднимаюсь на третий этаж, навожу камеру из окна – самый современный российский танк в городской застройке смотрится ужасающе завораживающе. С каждым выстрелом лестница под ногами вздрагивает, а танк все бьет и бьет. Отстреляв почти весь боезапас (я насчитал 17 выстрелов), он лихо выскакивает на перекресток, резко разворачивается, одновременно ставя башню по курсу, и грациозно удаляется вниз по улице, прикрытый многоэтажной застройкой.

Самый современный российский танк в городской застройке смотрится ужасающе завораживающе. Фото: Александр КОЦ

- Нам тоже пора, - торопит сопровождающий разведчик. – Пока «ответка» не прилетела.

КАЖДЫЕ 10 СЕКУНД ЧТО-ТО ВЗРЫВАЕТСЯ

Так начались мои вторые сутки в Артемовске, в который в этот раз я заезжал с южной стороны. До этого заходил с севера и востока, но до центра проще добраться из Опытного – города-спутника Бахмута, от которого за время боев не осталось камня на камне. Как и практически от всех деревень по пути от Дебальцево. Разбитые хаты, сожженная техника, обгоревшие двигатели рухнувшего в Зайцево самолета... Моросящий дождь добавлял унылости в и без того депрессивный пейзаж.

Моросящий дождь добавлял унылости в и без того депрессивный пейзаж. Фото: Александр КОЦ

Смотришь в окно и пытаешься представить, как тяжело давались эти территории штурмовым группам. В ежедневных фронтовых сводках все выглядит просто и безлико. Но здесь осознаешь, что ценой жизни наших бойцов в течение последних месяцев освобождались десятки километров русской земли. Это ведь не просто точки на карте – огромные пространства между населенными пунктами, за которые цеплялся противник.

За рулем трофейного праворульного пикапа «Форд» веселый балагур (парни просили не называть даже их позывные). Служил в армии, в морской пехоте. По окончании контракта, еще до начала мобилизации, уволился и присоединился к Компании.

– Как пикап-то добыли?

– Да он заблудился. Перепутал адреса и заехал к нам. Спрашивает: «Сашко где?» Мы ему: «Пароль». Он: «Мариуполь». Мы: «Неправильно, у нас - Ростов». И все, стоит, глазами хлопает. Спасибо за машину.

Пролетаем Опытное, по разбитой дороге, превратившейся в кладбище сгоревших машин, наш водитель петляет так, словно всю жизнь занимался автоспортом.

Здесь вообще что-то взрывается каждые 10 секунд. Фото: Александр КОЦ

– Здесь вообще надо быстро передвигаться. Тут пару дней назад по этому зданию снайпер работал с дальнобоя. Поэтому передвижения тут скоростные. Впереди высотки, с которых могут работать по нам, - кивает он вперед.

Там открывается вид на многоэтажный Артемовск. Справа, метрах в 200 что-то взрывается. Здесь вообще что-то взрывается каждые 10 секунд. К этому фону быстро привыкаешь.

- Вот и центр, - констатирует наш провожатый.

«МЫ НА ТУ СТОРОНУ НЕ ХОТИМ»

Проскакиваем несколько перекрестков, сворачиваем во двор, выпрыгиваем из машины и скатываемся в подвал, где организован пункт управления разведвзвода «вагнеровцев». Через минуту вслед за нами заводят гражданских. По мере продвижения «музыканты» выводят мирных жителей из опасной зоны.

– Люда, - улыбается женщина с маленькой собачкой на руках. Фото: Александр КОЦ

– Люда, - улыбается женщина с маленькой собачкой на руках. - Вот, благодаря ребятам выбрались. Почему остались в городе? Во-первых, мы уже в возрасте, на старость себе дом построили, все было. Жалко было бросать. Две собаки опять же...

У светловолосой женщины неестественно красные щеки, на которых паутиной проступили капилляры. Кровь прилила к лицу, наверняка сильно поднялось давление. Но она счастливо улыбается. Хотя радости в ситуации, прямо скажем, немного.

– Ребята пришли, сказали - эвакуация, взять с собой документы. Минут 30 выбирались под обстрелом, тяжело. Но парень, который нас сопровождал, очень хороший, не торопил, останавливался, ждал, когда мы подойдем. Спасибо огромное вам, без приключений дошли.

– Мы соседи, вместе выходили. У меня еще отца тащат на носилках, он раненый, - пытается отдышаться мужчина. - Осколками ноги посекло четыре дня назад. Сидели, ждали, чтобы эвакуироваться только на эту сторону, та сторона нас не устраивает. Меня б в армию забрали украинскую. А еще голуби у нас, плюс родители неподъемные, поэтому остались.

– Я была раненая, месяц лечилась, - тараторит его пожилая, но хорошо выглядящая мама Татьяна.

В руках теребит цветочки, отрывая по листику – Мать и мачеха и Пролеска. Сорвала, пока шли с эвакуацией. Защитный психологический блок, отвлекает внимание от окружающего ужаса. Спрашиваю, как вели себя украинские «захистники» (защитники).

Цветы женщина сорвала, пока шли с эвакуацией - защитный психологический блок. Фото: Александр КОЦ

– Да мы их почти и не видели, - говорит мужчина. - Заскочат - выскочат. Сегодня я пошел дом соседний смотреть, а там еще пять солдат сидят - хохлы. Они меня за шкирватник схватили, я думал, все, меня уже не отпустят. Говорят: «Веры вам никакой нет». Я уже чуть ли не плакать, у меня там родители, говорю, лежат, можно я уйду. Он нехотя отпустил. Буквально через три дома от нас сидели с пулеметами, гранатометами, когда за нами ребята пришли.

– Заходили еще к нам все в копоти, дорогу спрашивали, как мол отойти к железнодорожному вокзалу. «Как вы тут живете», - изображает Татьяна мову. - Вот так и живем. Их выгнали видимо и они бежали, торопились.

– Чем вы жили все это время?

– Гуманитаркой в основном. Волонтеры гражданские открыли пункт с тарелкой Старлинк, давали консервы, можно было в интернет выйти… У нас же с лета - ни света, ни воды. Собирали дождевую, снег топили.

Татьяна –из Дагестана, из Дербента. Училась в Волгограде, там повстречала своего мужа, советского офицера, родом из Артемовска. Сюда и переехали после отставки. Это его сейчас, раненого, тащат на носилках вагнеровцы.

– У нас родственники есть в Нарофоминске, Мурманске. А где вы будете нас показывать? Я седая, не накрашенная. Я вообще очень веселая, мне 75 лет, - удивляет своей бодростью женщина.

– Сейчас на эвакопункт вас доставим, врачи осмотрят и отправят дальше, - инструктирует 53-летний командир разведвзвода, которого подчиненные чаще зовут не по позывному, а просто Батя. - Все страшное позади, теперь все будет хорошо.

Людей доставят на эвакопункт, врачи осмотрят и отправят дальше. Фото: Александр КОЦ

Подвозят пожилого раненого мужа Татьяны.

– Как вас зацепило?

– Был обстрел, я не успел укрыться, упал. Сразу и в руку, и в спину, и в ногу. Меня сын с соседом вытащили, если бы не они, истек бы кровью.

– Вы же служили в советской армии. Тяжело сейчас на все это смотреть?

– Да как... Для меня Советский Союз - Родина. Иначе я бы не прятался здесь, не ждал русских, ушел бы с хохлами. А я ждал, думал побыстрее придете, у меня - Орден Трудовой Славы, - наворачиваются слезы у старика.

Парни в форме отворачиваются, яростно играя желваками. Гражданские усаживаются в потрепанную легковушку, которая увозит их в тыл. А мы вместе с Батей отправляемся на прогулку по центру Артемовска, перебегая открытые простреливаемые пространства.

УКРАИНСКИЙ «ВОЕНТОРГ»

Вдоль дорог – железные противотанковые ежи и бетонные надолбы. Такое ощущение, что Киев готовился отражать танковые клинья. Но в город заходила пехота, для которой эти заграждения не преграда. Центр, площадь Свободы, окопанная по периметру. Оборонительная ценность этих фортификационных сооружений сомнительна. Их легко можно было бы разметать артиллерией из Опытного. Вообще создается впечатление, что всерьез Бахмут к обороне внутри в инженерном плане не готовили.

Создается впечатление, что всерьез Бахмут к обороне внутри в инженерном плане не готовили. Фото: REUTERS

- А так и есть, - подтверждает Батя, пока мы проходим мимо Дома культуры по пути к Горсовету. - Может просто попилили выделенные деньги. Солдат просто засовывали в дома, из которых нам и приходилось их выбивать. Пленных брали пачками.

– А почему тогда так долго идет освобождение города?

– Очень сильное сопротивление было на подходе к Артемовску. А потом мы его просто переломали. До центра дошли с юга за две недели. Поначалу и подразделения были другие, мощно упирались. А здесь засунули тероборону с Винницы, Закарпатья, из Николаева были. Но вообще было очень много криков, что это неприступная крепость. Не такая уж и неприступная. Да и не крепость. Они даже в траншеях, нарытых в центре, не сидели. Все по домам жилым, а когда уходили, девятиэтажки складывали, чтобы не оставлять нам высоты. Но даже сейчас с позиций они не бегут, упираются.

Здание Горсовета украинцы тоже взорвали, чтобы избежать ненужного символизма. Флаги России подняли над грудой кирпичей, оформив юридическое взятие города.

Флаги пришлось поднимать над грудой кирпичей. Фото: Александр КОЦ

Батя – родом с Украины. Его отца и брата убили «правосеки», он отправился в ополчение, воевал в ЛНР. А в 2016-м, когда «горячая фаза» противостояния утихла, перешел в «Вагнер». Имеет опыт боевых действий в Африке.

- Вот здесь у них был продовольственный склад, - показывает обгоревшее нутро дома с колоннами на центральной площади командир разведвзвода. – А еще чуть ли не на каждом перекрестке в подвале был оборудован пункт боепитания. В ходе отступления они боеприпасы побросали, спасибо им за это. Лишний раз на логистику время не тратим. Да вот, можно тут спуститься, посмотреть.

В цокольном помещении – нагромождение ящиков. Тут самый настоящий оружейный интернационал. Американские гранаты, чешские патроны к Калашникову, болгарские выстрелы к гранатометам... Все это идет в дело и возвращается противнику – в прямом и переносном смысле.

В цокольном помещении – нагромождение ящиков. Тут самый настоящий оружейный интернационал. Фото: Александр КОЦ

- Парни, залегли на землю, чем ниже, тем безопаснее, вы мне нужны живыми, - руководит по рации штурмом тем временем Батя.

Его бойцы штурмуют частные дома в западных кварталах Артемовска. Это оставшаяся часть города под контролем ВСУ. Забираемся на уцелевшую высотку, с которой открывается панорамный вид на поле боя. В белом дыму мерцают вспышки разрывов. В воздухе шелестят летящие в обе стороны снаряды, сбоку бахает пушка нашего БМП. Воздух буквально напичкан железом. На сопке напротив объята пламенем девятиэтажка, в которой засел противник. В глубине комнаты за этим наблюдает в бинокль пулеметчик. Перед ним в разбитое окно смотрит крупнокалиберный пулемет.

Перед бойцом в разбитое окно смотрит крупнокалиберный пулемет. Фото: Александр КОЦ

- У врага (на самом деле его именуют нецензурно синонимом слова «гей», причем та сторона использует такой же эпитет по отношению к «музыкантам) два 200-х и два 300-х (убитые и раненые. – Ред.), они говорят, то хотят сдаваться, то не хотят, - хрипит его рация.

- Ну не хотят, пусть горят, - флегматично отвечает кто-то.

Тут не до сантиментов. Либо ты, либо тебя. Рисковать напрасно никто не будет. Этап рыцарства давно прошел.

Здание Горсовета украинцы тоже взорвали, чтобы избежать ненужного символизма. Фото: Александр КОЦ

- Поддерживаем наших парней, если надо разобрать какие-то позиции, - поясняет пулеметчик. - Работаем на разных дальностях, приходилось и на 2,5 километра. Машинка работает хорошо – ДШК, старый добрый аппарат, выручает. Главное – точный, хоть и старенький.

- Плечо не отваливается?

- Нормально, по сравнению с «Кордом» или «Утесом» отдачи почти нет. Главное установить нормально.

БЫВШИЕ ЗЭКИ ДЕРУТСЯ ОТВАЖНО

В подвале соседнего здания дежурит группа эвакуации. Их задача – вытаскивать раненых из-под огня.

- Штурмовики нам тоже помогают, все взаимодействуем, - встречает нас командир эвакуационной группы. - Бойцы у нас могут и воевать, и оказывать доврачебную помощь, освоили в учебном лагере. Помимо наших, выводим и гражданских. Большинство нас рады видеть, с улыбками встречают. Противник, кстати, огонь не прекращает при эвакуации мирных. Вот недавно вытаскивали дедушку с бабушкой, выводили из-под обстрела. С той стороны огнем из пулемета бабушка была убита. Бывает и бойцы эвакуационных команд гибнут, не без этого.

- Какой алгоритм вашей работы?

- Алгоритмы есть только в книжках. Здесь тащишь бойца до тех пор, пока можешь. На помощь прибегают ребята. Нет такого, что у тебя определенный отрезок, дальше ты бросил и ушел. Тянешь на руках, пока есть силы. Перемотать, остановить кровь, дать обезболивающее. Дальше передаем уже медицинским службам. Транспортом их везут в тыл. За время моей службы ни один у меня на руках не погиб.

Многие после помилования возвращаются на второй контракт. Фото: Александр КОЦ

- Давно воюешь?

- Здесь с 17 декабря.

- А чем до этого занимался?

- Я в Проекте, - немного смущается он.

Проектом здесь называют набор бывших заключенных из мест лишения свободы. Самих рекрутов именуют «проектантами».

- За что сидел, если не секрет?

- За страшные вещи… Неохота даже говорить. Оружие, перестрелки, драки…

Батя говорит, что набранные из колоний дерутся отважно, а многие после помилования возвращаются на второй контракт.

- Я очень горжусь тем, что один из бойцов моего взвода, бывший заключенный, получил государственную награду лично из рук президента, - признается командир разведвзвода.

ПРОРЫВ Т-90

Вслед за отработавшим по противнику танком выходим из Бахмута в тыловую зону ожидания. Тыловую – условно, артиллерия ВСУ продолжает обрабатывать пути подхода к Артемовску. Но делает это уже без огонька, обреченно. Интересуемся у командира экипажа подробностями утренней вылазки.

- У противника там господствующая высота, наши в низинке находятся, он наблюдает за нами. Надо было снести здание, на котором камеры стоят, следящие за нашими передвижениями, - буднично объясняет он. - Верхний этаж мы снесли, ниже деревья мешают, но туда кумулятивными накидали, думаю, им понравилось.

Бойцы говорят, что Т-90 - очень хорошая машина, особенно, когда есть, с чем сравнить. Фото: Александр КОЦ

- Здесь есть какое-то переосмысление применения танков?

- Конечно. Если раньше танк был основной ударной силой Сухопутных войск, то сейчас это скорее средство поддержки пехоты. Тактика кардинально поменялась. При современном насыщении переднего края противотанковыми средствами, мощных прорывов на технике быть не может. У них есть и NLAW, и «Джавелины» – множество средств, сразу же машину потеряем. Пехота идет вперед, наткнулась на сопротивление, мы подъезжаем, отрабатываем, штурмовики идут дальше.

- Сколько уже воюешь на Т-90 «Прорыв»?

- Седьмой месяц.

- Живучая машина, в чем секрет?

- Всего раскрывать не буду. На дурака не выскакиваем, сначала на своих ножках пройдешь, посмотришь, определишь пути отхода. Договоришься с пехотой, наладишь взаимодействие, как тебя прикрывать будут. Только после этого выезжаешь на огневую позицию. Машина дорогая, жалко потерять.

- Давно в Компании?

- С прошлого апреля. Еще Попасную брал. Сидел дома, смотрел в Интернете, как действовали наши войска, и просто захотелось помочь. Не за деньги – за идею.

- А до этого служил?

- Да, я дослужился до звания старшего офицера, 23 года «календарей», 30 лет общей выслуги, уволился в 2020 году. Стараюсь задачи выполнять на 100 процентов. Ни разу не ломался. У меня старый танк с июня, за тысячу выстрелов - ни одной задержки или осечки. Следим за состоянием досконально. На тебя надеются, ты подвести не можешь.

За тысячу выстрелов - ни одной задержки или осечки. Фото: Александр КОЦ

- Как оцениваешь Т-90?

- Очень хорошая машина, особенно, когда есть, с чем сравнить. По сравнению с Т-72Б3 места больше, поставили многоканальный прицел командира, есть независимый от наводчика тепловизорный канал, дальномерный канал, оптический, телевизионный. Закрытая зенитная установка – вообще бомба, особенно в городе: наводчик по своим целям из пушки работает, а ты крутишь по верхним этажам, чтоб не дай Бог не вылезли и не зацепили. Есть, конечно, недостатки, но у нас связь с Уралвагонзаводом, который над всеми недочеты работает.

Над головами на атаку заходят два вертолета, с кабрирования отправляя ракеты в сторону противника. Небо разрезают черный шлейф их следов. Спустя несколько секунд где-то вдалеке раздаются разрывы. Несмотря на то, что наши силы контролируют уже более 80 процентов Бахмута, ВСУ продолжают сопротивляться – Киев никак не решится отдать команду на отвод своих войск. По последним данным «вагнеровцев», в «Артемовской мясорубке» Украина потеряла 32 тысячи человек убитыми.