40? Считай – предпенсионер!

Парадоксальная ситуация складывается в России на рынке труда. При все усиливающемся недостатке работников почти во всех сферах экономики человеческий труд в нашей стране оценивается не только невероятно дешево, но еще и оценивается крайне недолго. Множество исследований год за годом выявляют очень грустную тенденцию: большинство работающих россиян достигают пика в карьере и зарплате в 35–40 лет, а дальше профессиональная жизнь их неумолимо стремится к закату. В среднем в каждое следующее десятилетие после сорока заработки россиян сокращаются на четверть и к шестидесяти возвращаются к уровню, с которого люди только начинали свой трудовой путь.

В текущем году полемика на эту тему обострилась после летнего экономического форума, на котором Путин призвал создать в России «экономику высоких зарплат». Экономисты ответили на этот вызов новыми исследованиями. В частности, в ноябре специалисты Агентства трансформации и развития экономики (АТРЭ) представили работу «Всерьез про экономику высоких зарплат». Доклад, однако, получился грустным. По сути, в нем повторилось все то, о чем уже неоднократно говорилось множеством аналитиков: в России не хватает работников, особенно высококвалифицированных, никто толком не хочет учиться новому и вообще самосовершенствоваться, при этом и доплачивать за образование и опыт тоже никто особо не стремится, а после сорока ценность работника и вовсе стремительно падает. И что с этим делать – в общем-то, не очень понятно.

Пытаются как будто разбираться в причинах. Что логично. Если понять, почему сложилось так, а не иначе, может, и придет на ум что-то дельное, может, получится что-то исправить, тогда и образ будущего прояснится. Но ситуация, уверяют экономисты, напоминает заколдованный круг: достойные зарплаты должны быть обусловлены высокой производительностью труда, но высокая производительность невозможна без повышения зарплат. И ничего-ничего якобы тут не поделать, потому что денег нет. А денег нет, потому что в частной сфере все менее и менее доступными становятся кредиты на развитие бизнеса (как и все остальные, впрочем), а в бюджетной ресурсы уходят сами знаете куда.

К слову, о грустном. Кто-то умудряется находить плюсы и тут. Говорят: зато военная промышленность переживает расцвет, и теперь хотя бы работники оборонных заводов хорошо зарабатывают. А служба по контракту – так это вообще практически социальный лифт. И учитывая это, вопрос о том, кто же может позволить себе ипотеки по новым ставкам и вообще нормальное такое среднеклассовое потребление, как будто перестает быть риторическим. Но тут возникает, конечно, другой вопрос: а что с карьерным потолком у тех, кто выбрал работать на то, что, кажется, до сих пор нельзя называть. ВПК, как мы знаем из истории, всегда имеет зигзагообразное развитие, в мирное время активность его затихает, потому что ракеты на хлеб не намажешь. А рано или поздно, к счастью, заканчиваются любые конфликты. Понятно, что фазы тут не совпадают с чьим-то сорокалетием, но и периоды «процветания» могут быть совсем короткими. Что до контрактников, тут и так все понимают специфику развития карьеры. Она не то чтобы плавно закатывается после сорока, она может просто оборваться в любой момент.

Перейдем, впрочем, снова к мирным профессиям. Мне кажется, я знаю секрет, почему зарплатный потолок на рынке труда в России такой низкий. Сначала банальное: повышение дохода от профессиональной деятельности действительно не может быть не связано с повышением опыта, квалификации, развитием новых навыков работника. Но во многих распространенных в нашей стране профессиях развиваться просто некуда.

Вот, например, еще одна сенсационная новость уходящего года. В топ-3 самых высокооплачиваемых специальностей, по версии сервиса HeadHunter, вошли таксисты, курьеры и загадочные торговые представители. Вот скажите мне: в чем там развиваться? Кажется вполне логичным, что в работе типа «как потопаешь, так и полопаешь» довольно быстро достигаешь своего пика (развивая предельную скорость ног или способность не засыпать за рулем), а дальше так же стремительно теряется здоровье и, соответственно, ползут вниз заработки.

Кажется, факт, говорящий нам о том, какие профессии становятся в России самыми высокооплачиваемыми, красноречиво раскрывает уровень нашей экономики – она не развитая, не высокотехнологическая, она построена на очень примитивном потогонном принципе, когда на деньги обменивается время и физические ресурсы организма. Не образование, не знания, не талант, не опыт, а тупо время и силы.

Впрочем, в более сложных сферах тенденции те же. Работники достигают максимума к 35–40 годам и дальше грустно и вяло шествуют к пенсии. Почему? Потому что нет соответствующих инвестиций. Работодатели любят жаловаться, что их подопечные не хотят учиться новому, но сами не готовы оплачивать это обучение. А если проводятся какие-то коллективные курсы, то формальные. Где-то была статистика, что чуть ли ни лидирующие позиции в сфере образования среди взрослого населения занимают курсы по охране труда и пожарной безопасности – в общем, то, что нужно для галочки.

А еще нередки ситуации, когда работники повышают квалификацию за свой счет, а потом сталкиваются с тем, что в их компании новые знания негде применить: нет соответствующего программного обеспечения, технических условий, автоматизированные системы не налажены. Ну и смысл тогда?

Но ситуация, конечно, очень и очень грустная. Ведь наряду с сохраняющейся в России низкой производительностью труда, низкими зарплатами и крайне ограниченными во времени возможностями для самореализации мы испытываем на себе и те же вызовы, что испытывают европейские страны с более развитой экономикой. А конкретно у нас тоже, хоть и медленно, растет продолжительность жизни, а следом отодвигается пенсионный возраст. И получается большая часть профессиональной жизни у многих россиян – это и не жизнь вовсе, а какое-то дожитие. Доработал до 35, снял сливки, порадовался за себя – и все, дальше гребешь себе медленно и печально, получая два МРОТа в месяц. Какая чудовищная несправедливость! Какая тоска! Быть полным энергии, знаний, интересных идей, хотеть быть полезным, но не быть нужным, – поистине горькая участь.

Марина ЯРДАЕВА